Я и французский
Кто-нибудь изучал французский язык иначе, чем в школе? По какой причине?
Рассказываю о себе. Где-то с 20-ти лет я увлеклась русскими классиками. Читала каждого автора все его произведения подряд.
Читай мой сайт, истории из жизни: https://stimofeevna.ru/gdr-sgao-vismut-i-nemczy/
Л.Н Толстой и французский
И вот споткнулась на Л.Н.Толстом. Меня раздражало, что русский классик целые страницы пишет на французском, а я, русская читательница, должна читать перевод в сносках.
Недолго думая, я записалась на курсы французского языка. Надо сказать, что мне тогда было 23 года, а моему сыну 9 месяцев. Сына отвозила в ясли, а сама вышла на работу, и уже не помню, в какие дни и часы я посещала курсы. Но посещала.
Французский язык меня очаровал. После немецкого, который я изучала в школе, разговорный французский показался мне очень простым. Никаких окончаний слов. Говори только корни слов, и все будет правильно.
Я и французский
А сколько слов оказалось в русском языке французских? Из Интернета выписала около 300 слов от А до И, и мое терпение кончилось. Подсократила список, все равно больше сотни слов. Привожу в пример несколько слов, которые считала русскими: аванс, автобус, автор, адрес, актер, алименты, альбом, анекдот, анкета, базар, балкон, берет, буфет, ваза, вальс, газон, гардероб, гениальный, гитара, группа, дама, дежурный, диван, душ, жакет, журнал, замша, идеал, инвалид, инженер, история… Хватит?
Шла ли я по улице, ехала ли я в автобусе – я мысленно повторяла рассказ на французском, заданный преподавательницей, как домашнее задание. А на работе, если выдавалась пауза между чертежными работами, я доставала учебник французского.
Надо сказать, я тогда работала в партии №16 Невского ПГО. Начальником партии был Игнатьев, к сожалению, не помню его имени-отчества. Это был человек около 60 лет, я бы его охарактеризовала, как «старый интеллигент». Не в том смысле, что старый, а в том, что интеллигент не в первом поколении. Естественно, ему доложили, что я в рабочее время занимаюсь французским языком.
К слову сказать, Игнатьев терпеть не мог студентов-вечерников, которые порой также доставали учебники или конспекты в рабочее время. Но я его озадачила. Игнатьев вызвал меня «на ковер», и главным вопросом был: -«Почему французский?».
На этот вопрос я почти всем отвечала, что мечтаю поехать в Париж. А в то время с нашей секретностью и наблюдающим 1-м отделом о Париже и можно было только мечтать. Но Игнатьеву я сказала правду: «Из-за Льва Николаевича Толстого». Чем и заслужила его уважение.
К моему большому сожалению, курсы мне пришлось бросить. Я очень серьезно заболела, ангина с высокой температурой, одновременно пневмония с подозрением на туберкулез, плюс бронхиальная астма. Почти 4 месяца была на больничном.